«Вот же зануда правильная!».

— Ну да… не без этого! Но и тут… Испокон веку отношения между мужчиной и женщиной являлись и являются — краеугольным камнем… что ли, всего сущего на земле!

— А вот мне кажется, что классовая борьба — является краеугольным камнем! — и вот не понять же — он, этот зануда, сейчас серьезно говорит, или просто — подкалывает Ивана.

— А здесь ты ошибаешься! Как минимум — в определениях! Впервые о классах заговорил Маркс, если не ошибаюсь. До этого про понятие такое «классы» — даже не задумывались. Были различные слои населения, интересы которых то совпадали, то различались, иногда — кардинально, вплоть до крови! Слои, сословия, группы людей — но не классы. А вот отношения между мужчиной и женщиной — были всегда. С тех пор, когда обезьяны определили себя людьми. Даже и до этого — эти отношения были, пусть и в своем животном виде.

Иван понимал, что он утрирует, что — дает неверные определения, но остановиться не мог. И чего тут было больше — хмеля от выпитого, желания привлечь внимание к себе одной особы, или еще что-то — было непонятно!

— И вот когда человек, в данном случае — Есенин, находится в вот таком раздрае, не может найти себя, здесь и происходит и пьянка, и прочее…, - он покосился на девушек. Но было видно, что вовсе не шокирует их.

«Ну да… тут детей нет! Все люди взрослые! И что такое эти отношения знают не понаслышке. А вот… у Киры… с этим… тоже… есть?».

Он неосознанно скользнул взглядом по девушке, уперся глазами в ее такую… попу, и почувствовал, как густо краснеет.

«Ну вот еще! Как школьник-пионэр, чес-слово! Все надо завязывать с такими разговорами!».

Похоже той же Зине тоже надоели эти словопрения, и она протянула Илье:

— Илюша! А сыграй нам что-нибудь, пожалуйста!

Директор уже был увлечен шушуканьем с Тоней, и потому отмахнулся:

— Нет… вон — пусть Иван сыграет! Вы же хотели услышать его песни? Вот пусть и споет!

«Вот же… сволота ленивая! Он, значит, лямур-тужур тут крутит, а я — отдувайся?!».

Но заставлять себя упрашивать он не стал, взял в руки гитару и перебором проверил струны.

— Вторую струну чуть подтяни! — кинул ему Илья.

Иван спел «Весну». Народу понравилось, но девушки приняли ее без особого восторга. Потом спел «Услышь меня…». Тут уже реакция с девичьей стороны была более благосклонной.

— А… другие песни, те, которые вы Калошину отдали, — девушки были в курсе этих отношений. «Вот же Илюша, болтун!».

Пришлось петь. И вот тут уже девушкам очень понравилось. Это было видно не вооруженным глазом. Но та же Кира, если и выказывала эмоции, то только чуть… и как-то — непонятно. А вот Зиночка… та да — даже глазки у девушки затуманились!

— Вот ты рассуждаешь про стихи и поэтов, про классы и определения. Это что же… вот так в детдоме что ли учат? — опять эта «бестия» встряла! Тоже мне, энкаведешник нашелся.

— А ты, Сергей, много с детдомовскими общался, чтобы такие вот штампы ставить? Или полагаешь, что если из детдома — то либо шпана, либо дурачок? — ага… смутился! морда нордическая, — ты ошибаешься! И в детском доме люди разные… кто и правда — шпана, и глуповатых немало, но и вполне нормальные люди есть. И даже, не поверишь, умные встречаются! А про то, что я говорил… Я всегда, сколько себя помню очень любил читать: и в детском доме все подряд читал, и после, когда у тетки жил и в школе учился. А когда на Севере работал, так там, несмотря на тяжелую работу, тоже есть время свободное. И все напечатанное — книги, газеты, журналы, веришь или нет — до дыр народ зачитывал! За новые газеты или книги — чуть не дрались в очереди!

«Да, такое бывало. Только не на Севере, а командировках, в Чечне, где и правда, печатного слова не хватало, и немногие книги ходили по рукам до состояния полной негодности!».

— А про шпану… ну так я и не отрицаю, и самому пришлось пообщаться с разными гопниками, и среди этой публики знакомства есть.

Иван снова взял гитару:

— С одесского кичмана сбежали два уркана.

Сбежали два уркана да на во-о-олю…

Он пел, подражая услышанной где-то по телевизору манере исполнения этой песни Розенбаумом. «Косил по одесского еврея!».

— Ну эту песню и Утесов поет! У него-то всяко лучше твоего получается! — фыркнул Сергей.

«Зараза! Ладно, слушай еще».

— Вечер наступает! Фонарики зажглися.

Звездочки как рыбки по небу расплылися.

Только мне не спится, я с собой в ссоре,

И гляжу на небо в клетчатом узоре!

Закончив этакий «романтик» в приблатненном стиле, Иван снова налил себе пива и закурил.

Сергей с улыбкой что-то шептал Кире в ушко, а та — улыбалась. «Похоже, если я и привлек чье-то внимание, то вон — только Зины!».

Докурив, мысленно махнув рукой на последствия, он снова взял гитару:

— Говорят, что некрасиво, некрасиво, некрасиво

Отбивать девчонок у друзей своих!

Это так, но ты с Алешкой несчастлива, несчастлива,

А судьба связала крепко нас троих!

Тут уже внимательно слушали все. «Эк у тебя морду-то перекосило, харя твоя арийская! Так тебе!».

— Это что-то новое? Ты мне еще такое не показывал! — заинтересовался Илья.

— Да… ерунда это… дворовая такая песенка, — отмахнулся Иван.

А Сергей похоже не в шутку вскипел. «Да и хрен с ним, козлом этим! Надоел, с мордой своей смазливой!». Обстановка явно накалилась.

— А пойдемте купаться! — выручил Виктор Косова, да и всю компанию.

«Ф-у-у-х-х… слава тебе господи!».

Но Иван рано радовался. Хоть купание проходило весело, в какой-то момент он отдалился от компании и в свое удовольствие отдался плаванью.

«Хоть хмель так выгнать! А то что-то явно на шкандаль нарываюсь».

Он нарезал «саженками» протоку, то вверх, то вниз. Когда изрядно подустал, вернулся к биваку, и по дну подошел к берегу.

«У-п-с… м-д-я-я-я… а кто говорил, что будет легко? Никто не говорил!».

Три девушки стояли у края воды и оживленно о чем-то беседовали. Трикотаж их купальников намок и не то, что что-то открывал, но… прилип к некоторым местах… больше, чем надо!

Ни девушки, ни парни на это внимания не обращали. По крайней мере — внешне. Наверное, это было — привычно. Иван же на такое отреагировал… Да… отреагировал. Пришлось делать вид, что еще — не накупался.

Оказалось, что у Зины очень неплохая